29.11
10:56
Умберто Эко: 'Нынешнее поколение славит зло' ("Le Figaro", Франция)
- Ваша 'История уродства' более тематический, чем хронологический труд. Породила ли наша эпоха особый тип уродства?
- В XX-ом веке, даже немного ранее, авангардное искусство было провокацией. В ангажированном искусстве мы видим некую полемическую переоценку понятия уродства. Немецкие экспрессионисты рисовали безобразных людей, чтобы обличить буржуазное общество, и, конечно же, создавали прекрасные картины, чтобы показать уродство. Постепенно в нашей жизни появился другой феномен: стало сложно отличить красоту от уродства. Сегодня молодежь восхищается не только Джорджем Клуни или Николь Кидман, красота которых достойна полотен эпохи Возрождения, но и рокером-сатанистом Мэрилином Мэнсоном, которого лично я нахожу просто отвратительным. Для иллюстрации этой же идеи я в своей книге расположил рядом репродукцию картины Иеронима Босха, где художник, чтобы обезобразить преследователей Христа, изобразил их с дырками на лице, и фотографию панка, гордо демонстрирующего свой пирсинг . . . Как молодежь воспринимает Мэрилина Мэнсона и пирсинг? Это уже не вопрос красоты или уродства. Одно от другого отличить стало очень сложно. Понятия стали равны.
- Не приводит ли это равенство к утрате различия между добром и злом в нравственном плане?
- Это один из самых сложных вопросов моей книги. Идентификация красота-добро и уродство-зло, наверное, существует повсеместно. Во времена классической античности уже вели охоту на ведьм, и представляли их уродливыми, потому что они были злыми. Но в то же время классическая античность могла считать Сократа безобразным и исполненным добродетели. В более позднюю эпоху все произведения романтизма повествуют о людях, страшных на вид, но имеющих золотое сердце - у одного только Виктора Гюго мы находим 'Человека, который смеется' и Квазимодо.
Идентификация уродство-зло сохранилась до наших дней. Расизм исходит именно из этого равенства: чужак всегда воспринимается как урод. Уже древние греки и римляне изображали варваров некрасивыми. Зато сегодня равенство уродство-злоба решительно отвергается, происходит восхваление зла. Рокеры представляют себя в позитивном свете, хотя являются поборниками наркотиков и сатанизма. Это новый и интересный феномен. Восхваление зла существовало всегда (Жиль де Рэ (Gilles de Rais), черные мессы . . . ), но до сего времени это происходило тайно. Сегодня это показывают по телевидению, и дети смотрят на это за ужином. Можно ли считать то реакцией на повсеместную злобу, или скорее одной из ее причин? Вызывает ли чествование уродства войны и бойни? Или войны и бойни побуждают новые поколения прославлять извращенное уродство? Я не знаю, и не хочу высказываться по этому поводу. Как бы то ни было, в обществе наблюдается склонность к извращенности.
- Добро уходит в подполье, а зло приобретает популярность?
- Да, происходит прямо противоположное тому, что было раньше. Возможно, я сделал такое пессимистическое заключение из-за своего возраста. Молодежь находит это абсолютно нормальным. Лично я не хотел бы заводить роман с молодой женщиной, которая ходит с проколотым оголенным пупком, я нахожу это отталкивающим. Но если ее приятели находят это привлекательным, не мне их судить. Если Вы захотите услышать мою нравственную оценку терроризма или войны, я Вам ее скажу. Но давать нравственную оценку вкусам - не мое дело. Я создавал не теорию уродства, а историю уродства, именно для того, чтобы показать, что это понятие может меняться.
- В XX-ом веке, даже немного ранее, авангардное искусство было провокацией. В ангажированном искусстве мы видим некую полемическую переоценку понятия уродства. Немецкие экспрессионисты рисовали безобразных людей, чтобы обличить буржуазное общество, и, конечно же, создавали прекрасные картины, чтобы показать уродство. Постепенно в нашей жизни появился другой феномен: стало сложно отличить красоту от уродства. Сегодня молодежь восхищается не только Джорджем Клуни или Николь Кидман, красота которых достойна полотен эпохи Возрождения, но и рокером-сатанистом Мэрилином Мэнсоном, которого лично я нахожу просто отвратительным. Для иллюстрации этой же идеи я в своей книге расположил рядом репродукцию картины Иеронима Босха, где художник, чтобы обезобразить преследователей Христа, изобразил их с дырками на лице, и фотографию панка, гордо демонстрирующего свой пирсинг . . . Как молодежь воспринимает Мэрилина Мэнсона и пирсинг? Это уже не вопрос красоты или уродства. Одно от другого отличить стало очень сложно. Понятия стали равны.
- Не приводит ли это равенство к утрате различия между добром и злом в нравственном плане?
- Это один из самых сложных вопросов моей книги. Идентификация красота-добро и уродство-зло, наверное, существует повсеместно. Во времена классической античности уже вели охоту на ведьм, и представляли их уродливыми, потому что они были злыми. Но в то же время классическая античность могла считать Сократа безобразным и исполненным добродетели. В более позднюю эпоху все произведения романтизма повествуют о людях, страшных на вид, но имеющих золотое сердце - у одного только Виктора Гюго мы находим 'Человека, который смеется' и Квазимодо.
Идентификация уродство-зло сохранилась до наших дней. Расизм исходит именно из этого равенства: чужак всегда воспринимается как урод. Уже древние греки и римляне изображали варваров некрасивыми. Зато сегодня равенство уродство-злоба решительно отвергается, происходит восхваление зла. Рокеры представляют себя в позитивном свете, хотя являются поборниками наркотиков и сатанизма. Это новый и интересный феномен. Восхваление зла существовало всегда (Жиль де Рэ (Gilles de Rais), черные мессы . . . ), но до сего времени это происходило тайно. Сегодня это показывают по телевидению, и дети смотрят на это за ужином. Можно ли считать то реакцией на повсеместную злобу, или скорее одной из ее причин? Вызывает ли чествование уродства войны и бойни? Или войны и бойни побуждают новые поколения прославлять извращенное уродство? Я не знаю, и не хочу высказываться по этому поводу. Как бы то ни было, в обществе наблюдается склонность к извращенности.
- Добро уходит в подполье, а зло приобретает популярность?
- Да, происходит прямо противоположное тому, что было раньше. Возможно, я сделал такое пессимистическое заключение из-за своего возраста. Молодежь находит это абсолютно нормальным. Лично я не хотел бы заводить роман с молодой женщиной, которая ходит с проколотым оголенным пупком, я нахожу это отталкивающим. Но если ее приятели находят это привлекательным, не мне их судить. Если Вы захотите услышать мою нравственную оценку терроризма или войны, я Вам ее скажу. Но давать нравственную оценку вкусам - не мое дело. Я создавал не теорию уродства, а историю уродства, именно для того, чтобы показать, что это понятие может меняться.
